Как и для чего образовался «Домик»? Кто его жители? В чем его отличие от государственных детских домов? Какие особенности жизни в социальном доме? Какие создаются возможности для развития детей с особенностями? Чему важно учить любых детей?
…эти и другие вопросы обсудили в новом выпуске интервью координатор благотворительного фонда «Симбиоз Добра» Анастасия Боброва и координатор благотворительной волонтерской помощи Свято-Софийского социального дома (г. Москва) Дора Туманян.
Тайм-коды для удобства просмотра:
0:00 — Приветствие, вступление
0:25 – Об истоках создания Свято-Софийского детского дома
4:22 – О воспитанниках-жителях социального дома
06:53 – О названии учреждения — почему «Домик»?
07:56 – Различия между государственными и негосударственными учреждениями
10:44 – Особенности быта жителей «Домика»
14:12 — Дополнительные занятия, развитие воспитанников, увлечения, хобби
19:07 – Сложности в работе социального дома
20:32 – Как можно оказать помощь учреждению
22:42 — О чем мечтают сотрудники
ИНТЕРВЬЮ:
Анастасия Боброва: Наша сегодняшняя гостья — Дора Туманян – координатор благотворительной волонтерской помощи в Свято-Софийском социальном доме г. Москва.
И первый вопрос — откуда пришла такая идея – создание Свято-Софийского социального дома?
Дора Туманян: Идея пришла в голову нашему директору – Светлане Михайловне Бабинцевой. Она долгое время работала сестрой милосердия в обычном государственном детском доме. И приходила к одним и тем же детям – по сути, к нашим будущим подопечным, помогала им. Это было самое тяжелое отделение, которое так и называлось «Милосердие».
В то время условия детского дома не предполагали прогулки или досуговые занятия, дети все свое время проводил в кроватках. Поэтому приходили сестры милосердия, вынимали детей из кровати – кого-то учили ходить, кого-то – играть, гуляли с ними. То есть пока не было сестер милосердия, по сути, у детей не было никакого движения внутри отделения, дети сидели в кроватках, и скорее всего, даже молчали, потому что там дети обычно уже и не кричат, и ничего не требуют, ничего не хотят.
Положение был такое угнетающее, все понимали, что после достижения подопечными 18 лет вложенные в них силы, энергия, потенциал уходят в никуда, детей забирали в ПНИ (прим. — психо-неврологический диспансер), и там чаще всего их судьба складывается трагично. Дети тяжелые, и адаптировать их к новым условиях некому, никто не будет ими дальше заниматься, в таких условиях дети обычно быстро погибают.
И так получилось, что одной из подопечных – Оле Степановой, которая сейчас живет у нас, она самая взрослая, самая старшая, должно было исполниться в скором времени 18 лет, и было понятно, что ее куда-то отвезут, а сил в нее было вложено очень много, она была достаточно тяжелым ребенком. И тогда Светлана Михайловна поняла, что нужно что-то менять в своей жизни. Она рассказывала, что думала о том, что надо либо увольняться, уходить из детского дома, либо просто снять квартиру и перевезти туда всех подопечных детей – вот такая абсурдная, на тот момент была идея. И так как мы являемся проектом милосердия, и сестры милосердия в то время тоже помогали от огромного православного проекта, который включает в себя много маленьких проектов, помогающих в детских домах, хосписах, домах престарелых и тд. Руководит этими проектами Владыка Епископ Пантелеймон, и любое решение принимается через него и с его согласия. Светлана Михайловна пообщалась, проконсультировалась на тему, что можно предпринять в отношении своих подопечных и Владыка поддержал ее инициативу, и каким-то чудом появились соответствующие возможности, хотя на тот момент даже этого ничто не предвещало — что государство «отдаст» этих детей, что появится помещение, что все сложится, что все выживут, и найдутся люди, готовые в этом работать. Все как-то удачно сложилось. Инициатива имела и продолжение: нашлись энтузиасты, которые перешли из того детского дома сюда и забрали именно тех детей, за которыми они ухаживали в государственном детском доме.
АБ: Расскажите, кто является жителями, воспитанниками дома? Как они попадают к вам, на каком этапе своей жизни?
ДТ: Наши воспитанники – дети и взрослые, люди со своими индивидуальными особенностями и возможностями (умственными и физическими). Наши подопечные оказались у нас один раз и навсегда, не такого, чтобы постоянно пополнялся набор людей. За все это время у нас усыновили 7 ребят, и когда кого-то забирали, на место этого выбывающего ребенка мы могли взять другого из обычного детского дома. Мы не можем себе позволить брать больше, поскольку мы должны соответствовать определенным условиям по метражу, иметь возможность финансово этих детей обеспечить. А в этом плане мы ограничены, поэтому можем содержать только такое количество детей. На момент заезда у нас был 21 ребенок, и это количество так и сохранялось. Ольге, ради которой во многом все это затеяли, исполнилось 17 лет, и дальше мы юридически переименовались в социальный дом, чтобы Ольга имела возможность остаться у нас и в дальнейшем, иначе ее точно так же могли бы забрать в ПНИ. И получается, что дети у нас растут, развиваются, меняются, и это те же самые дети, просто многим уже больше 18 лет. На момент переезда сюда многим было от 5 до 7 лет, теперь им от 12 до 23 лет.
АБ: Ваше учреждение носит ласковое название «Домик». Почему такое название и кто это придумал?
ДТ: Название возникло стихийно, но оно логичное. Для всех наших подопечных это – дом, не просто детский или социальный. Дом – это место безопасности и защиты, куда мы приходим, как в свое убежище. И в то же время это что-то маленькое и уютное, где живут такие же уютные дети – ДОМИК.
АБ: «Домик» — это ведь негосударственное учреждение. Как изнутри знающий человек, расскажите, пожалуйста, в чем принципиальная разница между подобными государственными и негосударственными учреждениями?
ДТ: В первую очередь, это финансовый момент. Государственный детский дом полностью финансируется государством. Нам, негосударственным учреждениям, государство помогает по минимуму, мы по большей части живем за счет регулярных пожертвований неравнодушных людей.
Второе — обеспеченность персоналом. Как я уже рассказывала, в обычном детском доме не было возможности вывести детей даже погулять, раньше была такая статистика: примерно на 20 детей приходится 1 нянечка и 1 воспитательница. Как они могут успеть за ними присмотреть и что-то с ними делать, заниматься. А у нас на 2 детей приходится один взрослый. Хотя в последние годы ощущается общая нестабильная ситуация, помощь немного уменьшилась. И мы не знаем, будем ли возить детей в школу, поскольку раньше сопровождение было в соотношении – 1 ребенок: 1 взрослый, для оказания помощи, поддержки именно на уроках. Сейчас пока на 1 сопровождающего взрослого приходится 2 детей.
АБ: Уточните пожалуйста, сопровождающие взрослые — это волонтеры или специальный педагог?
ДТ: Могут быть и волонтеры, но обязательно большая часть взрослых на выездах — это должны быть воспитатели.
Еще одно наше отличие – у каждого ребенка есть БЛИЗКИЙ ВЗРОСЛЫЙ. Это либо постоянный волонтер, который давно ходит к нам, привязался к ребенку, несколько раз в неделю приезжает и с которым у ребенка уже сложилась эмоциональная связь, либо это воспитатель. То есть каждому ребенку повезло по своему, но каждого есть свой близкий взрослый. В государственных детских домах, скорее всего, нет на это ресурсов.
АБ: Как устроен быт детей? Чем он отличается?
ДТ: Отличия огромные, невозможно все описать. Наши дети ранее, в государственном детском доме, буквально лежали в кроватках, туда же им приносили еду, а многие дети не умеют пользоваться тарелками, ложками, вилками, и попросту проливают еду на кровать. У наших детей есть возможность сидеть за столом, выбирать себе еду, принимать пищу по-человечески. В государственных детских домах, к сожалению, часто не дают личности развиваться, жить полноценной жизнью как члену общества, индивидууму. Мы стараемся воспитывать людей, детей для жизни в социуме, чтобы у них было будущее, чтобы они понимали, что они хотят сейчас – эту котлету, макароны, надеть шорты или штаны. Для начала дети должны понимать, чего они хотят, чтобы в будущем они уже могли что-то делать для себя. У нас даже дети, которые не разговаривают, у которых есть достаточно тяжелые интеллектуальные нарушения, могут делать выбор – мы их этому учим, это очень важно. Государственные детские дома в этом смысле — это только место существования, содержания людей.
Схожесть с обычным детским домом есть, например, в том, что у нас соблюдаются режимные моменты, распорядок дня, есть время завтрака, обеда, ужина. Но наполненность между этим временем разная. В будний день дети ездят в школу, на занятия вне дома. Дети не занимаются внутри учреждения, чтобы у них было понимание, что это их дом, их убежище, место спокойствия. Это важно для социализации детей. Как и в обычной семье, детей утром поднимают, кормят, готовят к школе, собирают рюкзаки и тп. Затем все погружаются в машины, автобусы и выезжают в школы, на учебу. Потом все возвращаются из школы, и начинается более спокойная, индивидуальная жизнь – отдых, прогулки, дополнительные занятия, в том числе по тренировке речи.
Если говорит про досуг, то у детей очень много различных дополнительных занятий.
Есть дети, которые занимаются роликами. Изначально это была программа «Лыжи мечты» — система обучения, адаптированная для детей с нарушениями развития. Имеется специальное оборудование и тренеры, которые понимают как и чему научить детей. Но лыжи – это зимние занятия, нужен снег, а на роликах можно заниматься круглогодично. Поэтом детям, которым это понравилось, остановились именно на роликах. У многих ребят были фобии, связанные с координацией в пространстве, и эти занятия помогли им преодолеть эти проблемы. Например, наша Наташа. Когда она попала в детский дом, то не умела ходить, как и многие другие наши ребята, а на тот момент ей было 5 лет. Она очень целеустремленная, упорная девочка, всегда сама старалась учиться, пыталась лазить по стенкам, передвигаться. У нее есть двигательные проблемы, ей тяжело и сложно, но эта программа понравилась ей, помогает компенсировать ее особенность.
Есть дети, которые ездят в бассейн, научились плавать. Даже я не умею плавать.
АБ: Видимо, главное – желание ребят, то, что они хотят чему-то научиться, овладеть каким-то мастерством, нет ничего невозможного.
ДТ: Главное – давать детям возможность узнать, понимать, что им нравится, что не нравится. Иначе они и не узнают, что они, оказываются, могут научиться.
Например, та же Оля Степанова увлеклась рисованием, у нее оказался талант художника. Ее педагог просто в восторге от ее возможностей. Она, можно сказать, осознано этим занимается, у нее получаются действительно красивые вещи, а не просто «намалевал». Оля талантливый, творческий человек.
Есть дети, которые увлекаются керамикой. И, кстати, ее мы тоже продаем на ярмарках в пользу «Домика», чтобы помогать учреждению.
АБ: Я знаю, что еще у вас еще есть девочка-блогер Катя, она опубликовала целый ряд роликов под хэштэгом #катиндомик. Расскажите еще о тех, кто уже определился, чем хочет заниматься, нашел свое дело.
ДТ: Например, Леон, очень умный мальчик, с абсолютно сохранным интеллектом, несмотря на физические проблемы. Он нашел себя в программировании, любит искать программы, в них копаться . Он очень мечтал о 3D принтере, и его подарили ему на один из праздников. Он бы просто в восторге и начал проектировать и печатать различные интересные вещи. Мы предложили ему сделать что-то для нашей ярмарки, и он придумал напечатать брелки. В итоге очень красивые брелки получились, и первую партию нас сразу раскупили.
АБ: Как необычно! Это даже для нас новые технологии. Как здорово, что несмотря на наличие некоторых ограничений, дети их не видят и стремятся делать то, к чему их тянет, что-то интересное.
Еще такой вопрос. С какими сложностями вы сталкиваетесь? Может быть, что-то хотелось бы изменить, добавить в «Домике»? Или есть какая-то общая мечта?
ДТ: Сложности – это чаще всего финансовые проблемы, например, уходит какой-то постоянный большой спонсор, благотворитель в силу общей ситуации в стране, мире. Ведь мы существуем только за счет пожертвований, и если их нет, то получается, мы должны отдать детей обратно в детские дома. И вот это воспринимается как большая трагедия, потому что дети привыкли жить в совсем другой системе, и оказавшись в прежних условиях, думаю, достаточно тяжело это переживут. Да и взрослые не хотели бы потерять возможность помогать этим детям. Мысли об этом — просто шок, ужас, уныние. То, что не будет возможности существовать нашему «Домику» пугает.
АБ: Давайте расскажем, каким образом можно помочь «Домику»?
ДТ: Можно помогать и разово, и регулярно. На сайте «Домика» есть возможность выбрать определенный проект, например, медицинская помощь кому-то конкретно, либо можно закупить то, что необходимо нам в настоящее время. Мы публикуем информацию об актуальных проектах, там довольно легко сориентироваться по ссылке и выбрать подходящий вид и периодичность помощи. Иногда мы высылаем список бытовых потребностей (памперсы, мыло, туалетная бумага и тд.), и люди сами это все покупают и присылают нам, некоторым сложно отправлять деньги – может быть, не доверяют, опасаются, что средства уйдут не туда, куда надо. По любому запросу мы готовы предоставить всю отчетность, если человек хочет понять, на что потрачены его деньги – мы предоставим все чеки, все распишем, покажем и тд. Так же можно делать покупки как разово (например, колготки, куртки), так и ежемесячно. Вроде бы и не деньги отдают, но и это большая помощь .
АБ: Таким образом, каждый может выбрать способ, которым ему наиболее комфортно оказывать помощь.
А если говорить о мечтах?
ДТ: Думаю, большинство сотрудников «Домика» мечтает о том, чтобы наши воспитанники обрели семью — родителей или опекунов, социализировались, насколько это возможно, смогли жить самостоятельно или по системе сопровождающего проживания. Например, у нас уже есть дети, про которых мы говорили – Катя, Леон и несколько других, которые живут по такой системе, они живут в квартирах с взрослыми, которые помогают им адаптироваться. Дети в восторге, счастливы, даже несмотря на то, что они там сами за собой ухаживают, убирают, готовят, насколько это возможно. Так они чувствуют себя полноценными членами общества, живут в квартире, могут ходить в магазины и тд. Вот об этом мы и мечтаем, чтобы дети обрели семью или возможность самостоятельно жить и интегрироваться в общество.
АБ: И наш традиционный вопрос — расскажите о самом счастливом дне, связанном с «Домиком», какие есть приятные воспоминания.
ДТ: Очень сложный вопрос. «Домик» открылся в марте 2015 года, а я пришла работать в декабре того же года. Получается, я работаю здесь почти с самого начала и воспринимаю это место как очень родное и дорогое. Здесь просто хорошо. Сложно выбрать один очень важный день. Можно было бы, конечно, сказать, что таким был первый день моей работы, но это неправда, он был сложным и тяжелым. Дней хороших и позитивных было максимально много.
АБ: Значит, Ваша работа приносит Вам огромное удовольствие. Это самое главное.
Успехов вам и «Домику»!
Статья об этом детском доме на нашем сайте – Узнайте, чем можно помочь детям: Свято-Софийский социальный дом “ДОМИК”, г. Москва – Симбиоз Добра (simbios-dobra.ru)
